Произведение искусства это баланс трех составляющих: чувства, концепта и формы. Форма существует как средство передачи информации, имитирует жизнь, интерпретирует ее, упрощает до символов. Чувственная составляющая помогает форме в вовлечении зрителя, привлечении внимания, но одновременно зачастую является побудителем для художественного высказывания. Концепт (идея) держит сообщение вместе и упорядочивает, также помогая найти символы и композицию для выражения мыслей и чувств.

 

Задача формы- вовлечь зрителя в диалог за счет своей привлекательности (внешней-визуальной, продиктованной течениями моды; моралью, свойственной определенному обществу в данном промежутке времени; юмором и другими манипулятивными техниками). За счет противоречивости, сложности, искажения очевидного направления мысли и других композиционных особенностей произведение искусства заставляет  человека задумываться о явлениях и вопросах, не свойственных для его социального, информативного или психологического “пузыря”. Так форма заставляет зрителя увидеть даже изначально не привлекательную для него тему под непривычным для него углом. 

 

Что же касается концептуальной  составляющей, я считаю, важно избегать так называемого морализаторства и явной критики, разве что на поверхностном манипулятивном уровне произведения. В противном случае работа превращается в довольно одностороннее и наивное высказывание (пропаганду). Высказывание как таковое совершенно не обязательно должно иметь форму словесную. Очень часто в изобразительном искусстве форма и чувство являются превалирующими составляющими. Важно в этом случае избегать визуального конформизма, иначе работа превращается в декорацию.

 

Использование символов (слов, изображений) очень практично для общения на довольно поверхностном уровне. Этот метод не применим для создания более осмысленного диалога. Создание истинной связи, совместное переживание пика наиболее схожих эмоций (катарсиса) и даже переосмысления (сдвига) личных моральных установок и взглядов возможно только когда в самой форме произведения искусства заложено что-то “между строк”, что-то невыразимое словами или обычным изобразительством. Возможно, по-моему мнению, способность уловить это эфемерное “межпространство” это и есть пик наивысшего сближения, объединения между людьми (по-крайней мере достижимый в границах нашего физического существования и субъективного восприятия). Для этого важны как мастерство самого художника, так и открытость зрителя к новому опыту, а также в различной степени культурная и эмоциональная образованность обоих. В изобразительном искусстве главной мотивацией художника и зрителя является установление мысленного контакта посредством так называемого «внутреннего диалога», улавливающего то, что порой невозможно передать словами. Искусство использует невербальный язык- тонкую игру косвенных высказываний, нюансов, взглядов и перспектив.

 

Для меня важно интегрировать присутствие зрителя в среду произведения и создать подобие сцены из выставочного пространства. Я стремлюсь создать конфликт внутри зрителя, задать вопросы о том, что реально, что сконструировано, что идеализированно. Для этого важен атмосферный тон работы, и (особенно с инсталляциями) работа завершается присутствием своего зрителя, для которого антураж создает созерцательное пространство. Создание атмосферы происходит с помощью переплетения психологических приемов, визуальных и пространственных элементов, философских конструктов. Инсталляция создает сюрреалистическое пространство за счет сочетания сценографии и существующего помещения. Выставочное пространство и окружение за ним оказываются сценическими декорациями, сцена становятся частью реальной жизни. Зритель как субъект превращается в объект.

 

Мне интересно создание пространств внутри пространств, исследуя идею порога между внешним и внутренним, между реальной жизнью и изображением. 

Мы сознательно противопоставляем реальное тому, что просто изображено, как если бы материальность одного была неоспоримой, а другое неосязаемо. Но когда мы смотрим на изображение, человеческий мозг реагирует как если бы он видел реальность. Конечно, события всегда осязаемы, но внутренний контекст этих событий и то, как мы их воспринимаем, являются лишь конструкциями наших идей.Я часто использую мотив окна, рассуждая о границах (как реальных, так и воображаемых) между общественной и частной сферами. Окна, как и двери, замочные скважины и щели, являются поверхностями, ограничивающими обзор и движение в обоих направлениях.

 

Я не хочу ограничиваться одним медиа, потому что моя художественная практика это не останавливающийся поиск наиболее соответствующих форм для коммуникации моих идей. Выставочное пространство создает уникальный опыт для человека. Искусство не может быть сложнее жизни. Но оно и не должно быть, ведь форма, сложенная из символов, упрощает идею, отметая лишнее. Но произведение может вплетаться в полотно жизни, становясь ее частью. Через переживание произведения (искусственного опыта) наше восприятие становится более многогранным. Инсталляция (в особенности “тотальная”, по Кабакову) это наиболее манипулятивный жанр в визуальном спектре, сравнимый с кинематографом или прозой. Она погружает зрителя в свое пространство, заставляя его переживать созданный в данном пространстве опыт. Живопись, фотография и скульптура более сравнимы с поэзией, где восприятие произведения невозможно отделить от предыдущего опыта зрителя, выставочной среды и контекста, в котором они существуют. Часто эти характеристики взаимно применимы в нескольких жанрах в различной степени.

Часто в моих работах встречается мотив идеальных пространств, будь то витрина, рекламная фотография или безупречные поверхности фасадов, которые я ставлю в противовес с элементами хаоса. Энтропия как движущая сила хаоса выражена в неидеальности, хрупкости, импульсивности материального. Противоборство и сосуществование идеи и материальности, хаоса и порядка, создания и разрушения- это бесконечный танец жизни. Эти же принципы лежат в основании искусства как такового.